Железный Джон, глава 5, часть 4: Золотоволосая Женщина и Чрезвычайное Смущение

Оглавление
пред. 5-5: Гермес и Богиня
Девушке в нашей истории удалось привести мальчика с золотыми волосами под шапкой в свою комнату. Что это может быть для обычного мальчика?

Я помню мужчину, рассказавшего мне, как пятнадцатилетним он работал официантом на горном курорте. Он и другие мальчишки были в полном порядке, пока однажды в столовую не вошла шестнадцатилетняя блондинка — высокая, красивая, независимая. Всё было кончено в одно мгновение. Пятнадцатилетний мальчик утонул под волнами, наполнился мыльными пузырями, он был потерян.

Интересно, что и он, и его в равной степени взволнованные друзья только и говорили о ней. Они тратили несколько часов после работы на обсуждение того, кто говорил с ней сегодня, что она одела на завтрак, к кому она подошла, кто сидел за её столом. Её лицо и её красота, казавшаяся недоступной и неуязвимой, заставила их всех почувствовать себя голодранцами, немыми кусками земли, безнадёжно привязанной к материальному деревенщиной. Она же была выше материи.

В течение трёх недель одержимость крепла; они просыпались каждое утро в лихорадке. Затем лето закончилось, она ушла, вот и всё, что было. Это было исключительное событие лета, единственное.

Шестнадцатилетняя девушка не была женщиной с золотыми волосами, но мальчики не знали этого. Они увидели то, что увидели: Лунную Дорожку — и были чрезвычайно смущены.

Девушка в свою очередь в равной степени смущена. В реальности у неё может отсутствовать самоуважение, она может быть не уверена в себе, пристыжена, она даже чувствовать себя жертвой, но снаружи, в сиянии своего лица, она королева, сдержанная, золотая и неуязвимая. Золотая Женщина в другом мире дарит ей своё сияние сквозь атмосферу, и сияние появляется на лице девушки. Её красота — достаточно хорошая ловушка для потусторонней тоски мальчиков; она вписывается в их шаблон, в их генетическую память. Они ловят один взгляд и лето заканчивается.

Если мальчикам было по восемнадцать, один из них мог заговорить с ней, ухаживать за ней. Возможно даже заняться с ней любовью; и всё, что он понял, это что она — не «она». Какое разочарование! «Как я мог так ошибиться?» — говорит он себе. Когда она спрашивает, почему он потерял интерес, он даже может рассказать ей о своём разочаровании.

Мы видим здесь источник огромного отчаяния в некоторых мужчинах, и много страданий в некоторых женщинах. Мужчина может повторять ухаживания и разочарования снова и снова. Один тридцатипятилетний мужчина сказал мне, что путаница в любовницах разрушила его жизнь. Его жизнь прошла так: он видит женщину через комнату и сразу знает, что это «Она». Он влюбляется, преследует её, чувствует дикое возбуждение, страсть, бьющееся сердце, одержимость. Через несколько месяцев всё разрушено; она становится обычной женщиной. Он смущён и озадачен. Затем он снова видит лицо, сияющее сквозь комнату, и старая уверенность возвращается. Её лицо, кажется, шепчет: «Все те, кто любит Золотоволосую Женщину, придите ко мне». Она даже не понимает, что шёпотом посылает это сообщение. Конечно, шёпот даёт ей большую власть, потому что мужчины предлагают изменить свою жизнь ради неё. Но это не реальная власть, и когда мужчины покидают её, она чувствует себя ничтожной, маленькой, брошенной и беспомощной. Поколение назад миллионы мужчин с Восточного побережья отдали свою тоску Золотоволосой Женщине Мэрилин Монро. Она попыталась взять её и умерла из-за этого.

Великолепие Священного Короля спускается на общественного деятеля, лидера и отца, которые могут принять его. Великолепие Женщины с Золотыми Волосами спускается из её внутреннего светящегося пространства на публичные фигуры, такие как Мэрилин Монро или Мерил Стрип, и далее к шестнадцатилетней девушке на горном курорте. Под неуязвимым лицом находится обычная девушка, очень уязвимая, её тянут вверх и вниз эти обезличенные безжалостные силы.

В течение XII-XIII веков всё это было понятно. Поэты-трубадуры под религиозным влиянием мусульман, пишут поэмы о Золотой Женщине. Они делают её более понятной, описывая как «жену Лорда Замка». Для этого поэтического описания имеются и другие причины, сохраняющие настроение сдерживания и тайны.

Жены лордов были мудрыми женщинами, и знали, что желание души могло быть удовлетворено здесь. Некоторые женщины того времени сами стали поэтами-трубадурами. Когда женщина-трубадур, такая как Графиня де Диа, являвшаяся великой поэтессой, восхваляет мужчину, она смотрит сквозь мужчину на светящуюся фигуру позади него, как и мужчины-поэты, восхваляющие женщину.

Если древний грек видел мужчину с энергией Зевса, он никогда не сказал бы: «Этот мужчина — Зевс». Его мифология различала эти слои. Сейчас, когда мифология рухнула, современные мужчины снова и снова путают живую женщину с Золотоволосой Женщиной. Живая женщина с желудком, тонким кишечником и нарушенным детством — это не женщина из света. Человек, который может незаметно пукать в лифте — это не божественное существо, и мужчина должен знать это.

Что означает, когда мужчин влюбляется в сияющее лицо на другом конце комнаты? Это может означать, что ему нужно произвести некоторую душевную работу. В его душе разногласия. Вместо того, чтобы преследовать женщину и пытаться лишить её покоя вдали от её мужа, он должен остаться в одиночестве, возможно в горной хижине, месяца на три — писать стихи, спускать каноэ на реку и мечтать. Это спасло бы некоторых женщин от множества проблем.

Я не говорю, что влюблённость — это иллюзия, и что к романтической любви нужно всегда относится с подозрением и сбрасывать её со счетов. Целостность — тонкая материя. Вполне возможно, что Роберт Джонсон, часто столь точный и прекрасный в своих трудах, относился к романтической любви слишком подозрительно. Другое недоразумение — принятие юнгианцами этого отвратительного слова «анима» и описание каждой красивой женщины, с который ты познакомился как «анимы».

Когда мужчина говорит женщине: «Ты моя анима», она должна сразу закричать и убежать из комнаты. Слово «анима» не имеет ни величия Женщины с Золотыми Волосами, ни величия обычной женщины, желающей быть любимой как женщина.

Когда женщина, которую мужчина никогда не встречал, появляется во сне, это может означать, что Женщина с Золотыми Волосами приблизилась к нему. Это стихотворение называется «Послеобеденный Сон с Женщиной, Которую не Знал».

Я проснулся и вышел. Ещё не рассвело.
Петух утверждал, что был серпом Луны.
Ветряная мельница была лестницей, заканчивающейся на облаке из подливы.
Измельчитель кормов рычал на соседней ферме.
Мороз прополол облака на всю ночь.
В моём сне мы остановились на кофе, мы сидели одни
возле камина, рядом с нежными чашками.
Я любил в тот день, и всю оставшуюся жизнь.

Р.Б.

Джон Фаулз отмечал, что его роман восходит из одной картины, увиденной им в течение 10 секунд во сне. Женщина с частично закрытым шарфом лицом стоит на краю причала в шторм.

Мэрил Стрип великолепно показала эту сцену в фильме. Позже становится понятно, что Таинственная Скрытая Женщина, как я назвал её в другом месте, любит уединение, нависающие деревья, тёмные места под мостами, полутёмные комнаты. Один бурный сексуальный шторм в сенном сарае значит для неё больше, чем три года тёплой любви; она хочет страсти и цели в мужчине, и она несёт в себе важное желание — страсть — среднее между эротическим чувством и религиозным пылом.

Данте, знавший поэтов-трубадуров Прованса с ног до головы, написал несколько поэм о наивной девочке в горах Кэтсвила, точнее, он писал о женщине, осознающей свою ношу, что делает её не наивной, но мудрой.

Женщина, что я боготворю, несёт восторженную любовь в глазах.
То, на что она смотрит, становится всё менее житейским.
Когда она идёт, каждый мужчина оборачивается и смотрит на неё.
И если она его замечает, сердце трепещет в его груди.

Так, что опустив глаза, он бледнеет,
И чувствует в груди каждую из своих слабых сторон.
Погруженность в себя, лелеянье себя, остались позади неё.
И все вы, женщины, помогите мне описать это правильно.

Когда мужчина слышит этот голос, кротость и забота,
И способы служить другим приходят в его грудь.
Я сказал тогда много похвал, тому, кто первым увидел её.

И когда она улыбается, даже ненадолго, появляется ощущение
Чего-то, что я не могу ни описать, ни удержать в памяти,
Это всё какое-то чудо, свежесть, изумление.

Переведено Р.Б.

Ирландская красавица Мод Гонн посетила Йейтса, когда ей было восемнадцать. Она стала для него той самой. Он написал для неё много поэм, стал выступать ради неё на публике, любил её и делал ей предложения до тридцати лет, пока не сдался и не решил жениться на обычной женщине. Даже после того, как он принял это решение, ему было трудно выбросить её из головы. Пока его друзья оглядывались вокруг в поисках жены для него, он написал это стихотворение:

Одно было любимое лицо,
И два-три очаровательны,
Но очаровательные лица были пусты,
Потому что горные травы
Не могут сохранить форму
От спавшего на них горного зайца.

— «Память» из сборника поэм

Горные зайцы дики; он указывает на связь Моды Гонн со всей её дикостью. Мы помним, что мальчик в нашей истории говорит о Богине: «Дикие цветы порадуют её ещё больше».

Также как политический король и наш отец получаются сияние, что стекает или изливается из Священного Короля, так Мод Гонн и всякая живая женщина получают сияние, изливающееся из Святого Женского Начала или Золотой Женщины.

Мы знаем, что фраза «женское начало» не взаимозаменяема со словом «женщина». Женщины участвуют в женском начале так же, как вода в сосуде участвуют в свете, когда свет проходит сквозь неё. Кабир говорит: «Возьмите сосуд, полный воды, и опустите его в воду — теперь есть вода внутри, и вода снаружи». Так же женственность — широка как океан или солнечный свет, бесконечна, вне сосудов, пока не поймана здесь и сейчас, окутана здесь и сейчас — иногда женским телом, иногда мужским. Но каждое тело содержит лишь вкус океана, благоухание моря. Блейк скажет: «Обнажённое женское тело — часть вечности, слишком великая для глаз мужчины».

В нашей истории этим сосудом с океанской водой становится Дочь Короля. Почему мы не могли завершить инициацию юноши без неё? У всех нас есть идеи по этому поводу, и я поделюсь одной.

Каждый мужчина и каждая женщина на этой станции находятся на дороге от Закона к Легендам. Как, наверняка, и каждый человек, читающий эту книгу. Легенды стоят за влажным, болотистым, дикими, не прирученным. Легенды влажны если сравнивать их с сухостью Закона. Нужно двадцать лет, чтобы понять Законы, и вся оставшаяся жизнь, чтобы от них добраться до Легенд.

Закон основывается на предписаниях, нужных для того чтобы оставаться живым; на правилах, которые говорят на какой стороне дороге нам ехать; на законе всемирного тяготения. Мы должны усвоить аксиому, что мы не можем набрать в свои лёгкие воды и дышать; диктат, удерживающий нас от убийства друг друга из-за небольшого упрёка; канон против самоубийства; постулаты, стимулирующие бережность, вежливость и адекватность; принципы, помогающие контролировать наше безумие. Некоторые мужчины остаются с правилами. Йейтс, говоря о таких мужчинах, становящихся учёными, говорит:

Все изворачиваются здесь; все харкают в чернила;
Все протирают ковры своими ботинками;
Все думают, что думают другие;
Все знают мужчину, которого знает их сосед.
Господи, что они подумают
Когда их Катулл пойдёт тем путём.

Каждый из нас на этом пути от Закона к Легендам, от догмы к Мидрашу, от чересчур покорного мужчины к дикости. Мальчик в нашей истории явно идёт в этом направлении. Свидетельство тому — его разговор с Дикарём о его золотом мяче, и всё то, что происходит с ним позднее. Чем ближе мужчина подходит к Легендам, тем ближе к нему или к ней глубина, влажность, спонтанность и шероховатость. Некоторые кельтские легенды описывают «птицу с человеческой головой», которая рассказывает юному герою о лохматой лошади. Эта лошадь приносит юношу на берег океана, где молодёжь бросает буханки хлеба драконам, и в нужный момент сбрасывает его с себя. Так мы двигаемся от Георгия Победоносца к дракону.

Как началось это движение? Писатель и аналитик Джон Лавард говорит, что когда мужчина готов сделать решительный шаг навстречу «Легендам», женственная фигура, чьё лицо «смотрит в обе стороны» может появиться в его снах. Она будто имеет два лица: одно смотрит на мир с правилами и законами, а другое — на мир драконьего желания, влажности, дикости, взрослой мужественности. Эта фигура из сна — не женщина из плоти-и-крови, но вечная фигура из света. Она — Золотоволосая Женщина.

Мы предполагаем, что нечто подобное происходит и с женщиной, готовой на решительный шаг. В какой-то момент мужская фигура, чьё лицо смотрит в обе стороны появится в её снах. Но я только предполагаю. Женщины знают об этом больше мужчин.

В любом случае, «Женщина, Смотрящая в Две Стороны» сейчас появилась в нашей сказке. Русские в своих сказках называют её «Женщина-Царица»; её можно назвать «Женщина, Привлекающая Золото». Или любым другим именем, придуманным вами. Если бы её можно было назвать раз и навсегда, тогда как сказал Дао де цзин, она не могла бы быть реальным светящимся существом, так что давайте не будем беспокоиться о её имени.

Мир Закона и мир Легенд — это две отдельные части вселенной, и возможно, после того, как появляется Женщина, Смотрящая в Обе Стороны, мужчина становится способен видеть оба этих мира с большей чёткостью, потому что их видит она видит. Его история движется быстрее.

В своей способности запланировать жизненное движение, Золотоволосая Женщина в большей степени напоминает индуистское женское начало, Шакти, чем западную женственность, которую обычай рисует восприимчивой и пассивной. Шакти, которую мы видим на многих индийских картинах — прямая, провоцирующая, прыгающая вверх, пламенная, неистовая. На некоторых картинах Шива лежит рядом на земле, или даже под её ногами, и видимо, спит; он, наоборот, восприимчив, холоден, спокоен, глубоко погружен в себя.

Отношение к этой провоцирующей женщине переносится на Марию Магдалину. Её импульс — причинить неприятности, бросить искру в сухие дрова, вытянуть энергию из стоячей психики, размешать море одной волосинкой — заслуживает некоторого изучения и некоторого внимания.

Антонио Мачадо, пользуясь своими познаниями старых арабской и персидской культур, отмечает, что рано или поздно озабоченный или идущий мужчина, или мужчина полный решимости — садится на обочине дороги.

Однажды к нам в пути придет изнеможенье,
и наша жизнь тогда — лишь время ожиданья,
лишь смена жалких поз — ненужное волненье;
ведь с Нею все равно не избежать свиданья.

Перевод Бычкова М.Н.

пред. 5-5: Гермес и Богиня
Оглавление
Метки:

Добавить комментарий

Войти с помощью: