Мужской тренинг . РУ

МЫ МОЖЕМ СПРОСИТЬ: «Почему не остановиться здесь?». У нас есть юноша, укравший ключ из-под подушки своей матери. Он ушёл от матери с отцом, он находится в контакте с Дикарём, и через него — с дикостью. Подобно Геку Финну, он начинает «спуск по Миссиссиппи» на плоту с товарищем из другого мира. Но раз наша история описывает посвящение, мы наверняка будем иметь дело с какой-то раной, каким-то переломом, каким-то протыканием кожи, изображающим рану. Всё это части одного и того же.

Мирча Элиаде в своих описаниях опыта посвящения в десятках культур по всему миру, отмечает, что посвящения мальчиков всегда начинается с двух событий: первое — это полный разрыв с родителям, после которого новичок идёт в лес, пустыню или дикую пустошь. Второе — это рана, наносимая мальчику старейшиной — сдирание кусочка кожи, порез ножом, хлестание крапивой, выбивание зуба. Но мы не должны вскакивать, думая, что травмы нанесены садистски. Инициаторы юношей в большинстве культур знают, что причиняемая при травме боль не бессмысленна, а несёт в себе глубинное значение. Практика посвящения аборигенов Австралии — это хороший пример. Старейшины уводят мальчиков из поселения и рассказывают им истории о первом человеке, Дарвелле. Мальчики сосредоточенно слушают эти истории о прародителе, их Адаме. Оказывается, что Дарвелла сидит вон в том дереве. Пока мальчики пытаются увидеть Дарвалла в дереве, старейшина проходит вдоль их линии и выбивает каждому мальчику по зубу. Затем старейшина напоминает мальчикам, что нечто подобное случилось с Дарвеллой. Большинство из нас откажется от зуба, чтобы иметь живую связь с Адамом.

Подростковый период — это традиционное время для начала инициации, и мы все помним как много травм мы получили в то время. Половое созревание — это рискованное время для мальчиков, и эти рискованные действия также очень желательны в посвящении.

Количество травм, получаемых типичным мужчиной поражает. Однажды в Сан-Франциско я ясно увидел это, когда несколько сотен мужчин собрались в большой комнате. Один из учителей Дуг ван Косс, раздал две или три тысячи полосок красной ткани и попросил каждого мужчину закрепить или повязать полоску ткани вокруг той части тела, которая была когда-либо травмирована — резаные раны, сломанные кости, ножевые ранения, шрамы.

Многие мужчины использовали десять и более полосок. У некоторых мужчин ярко-красной была вся правая сторона тела, с головы до лодыжки, у других красным была покрыта вся голова, у кого-то обе руки или обе ноги. Когда упражнение было закончено, комната была морем красного.

Что-то в подростковой мужественности хочет риска, стремится к опасности, крайности — даже к смерти.

Каждый из нас знает, что означает раненный палец мальчика из нашей истории. Мы получили эти раны в попытках выпустить «Дикаря» из клетки. Не старейшины нанесли нам эти раны. Мы сделали это сами. Шрам от раны или болезненная татуировка — сделали их старейшины или мы сделали это самостоятельно — останется навсегда, как пропавший зуб, который каждый из нас чувствовал своим языком. Раненный палец в нашей истории становится раной, полученной каждым юношей в нашей культуре. Давайте вернёмся к истории: