| ↑ Оглавление | |
| ← пред. | 3-7: Обучение Содроганию → |
Это ссылка на пепельного мальчика из норвежской сказки по имени Ашкеладден (Замарашка) и Синдереллу (Золушку) в сказках многих стран. Пепел не принадлежит ни солнечной кроне дерева, ни его сильным корням. Пепел — это буквально смерть ствола.
«Пепел» и «зола» в сказках — это кодовые слова для бледности, запачканности, депрессии, «выхода из» времени. В наши дни мы представляем назначение к очагу каким-то наказанием, но легенды назначают на это место счастливого третьего сына, волшебного пепельного дурака, и счастливую третью дочь — Золушку — волшебное страдающее дитя своей матери. Для них обоих присмотр за очагом — правильная задача.
Мы все знаем, на что это похоже — держать пепел в руках. Он словно свет! Кончики пальцев чувствуют его как будто это порошок. Пепел иногда цвета загара, иногда светло-серый или белый как кружево, и нежный как крылья насекомых. Мы замечаем, как пепел находит свой путь в завитках узоров на кончиках наших пальцев, прилипает, делает завитки более заметными, видимыми, более ясными для нас. Вместе с пеплом мы можем взять свои собственные отпечатки пальцев.
Жить пепельной жизнью — это нечто отличное от падения в катабасис. Подобная жизнь не требует понижения в социальном статусе. Она не такая взрывная; в пепле есть что-то более устойчивое, даже летаргичное.
Согласно Р. Кейсеру, юношам во времена викингов иногда разрешалось два или три года пепла. Норвежцы того времени жили в длинных общих домах, не отличавшихся от длинных домов индейцев западного побережья. В своей книге о древних норвежцах, Кейсер описывает как тридцать или сорок человек спали в кроватях вдоль стен. Низ в центре зала был выложен камнем — это было место для огня. Дым поднимался вверх через отверстия в крыше. Пепел лежал длинными кучами шириной двух-трёх футов между центром зала и кроватями. Оказалось, что юноши иногда ложились вниз в это пространство между огнём и кучами пепла, и оставались там в течение двух-трёх лет. «Таких как они, можно было постоянно видеть сидящими над огнём, катающимися в пепле, поедающими пепел и не имеющими никакой заботы о полезных занятиях или поддержании себя в чистоте». Очевидно, некоторые также жевали золу. Их звали золоеды. Понятно, что юноши двигались сквозь какую-то форму гибернации или ритуальной летаргии, позволенной им пожилыми мужчинами и женщинами. Сегодня, если юноша чувствует, что не может продолжать учиться, у него нет подобного ритуала, он может легко начать стыдиться себя, или что ещё хуже, попадает в тюрьму.
Кейсер упоминает Замарашку XI века, которого звали Старкад — он оставался в золе несколько лет, пока его приёмный отец не предложил ему идти в поход. Тотчас он поднялся, побрился, оделся и стал одним из лучших воинов похода, а впоследствии — выдающимся поэтом, упоминаемым в сагах.
Мы помним как католическая церковь подчёркивает пепел на лбу в Пепельную среду.
Мирча Элиаде в своих книгах рассказывает о том, как блестяще используют пепел и золу старики-инициаторы в Австралии, Африке, на Ближнем Востоке, в Южной Америке, Тихоокеанском регионе. Посвящение говорит, что перед тем, как мальчик станет мужчиной, какая-то младенческая часть в нём должна умереть. Время пепла — это время для умирания эгоцентричной части мальчика. Мальчика восьми-двенадцати лет забирают от матери и передают в руки стариков, покрывающих ему лицо, а иногда и всё тело пеплом, чтобы сделать его похожим на мертвеца и напомнить ему о его внутренней смерти в будущем. Он может быть помещён в темноту на несколько часов или дней, чтобы знакомиться с духами умерших предков. Затем он может ползти по тоннелю — то есть вагине — из кустов и веток. Старики ждут на другом конце, только теперь у него другое имя. Матери в некоторых культурах чувствуют этот ритуал так сильно, что воссоединившись со своими сыновьями, делают вид будто не узнают их, и должны знакомиться с ними заново. Матери с радостью участвуют в этом посвящении.
Одержимый золотом мужчина, будь то мужчина «Нью Эйдж» или мужчина «Доу-Джонс» может быть описан, как мужчина не исцелившийся касанием к пеплу.
Слово «пепел» несёт в себе тёмное чувство смерти; нанесённый на лицо, пепел делает его похожим на мёртвое. Иов, покрывший себя пеплом, говорит нам о том, что Иов, живший в комфорте, был мёртв; и что живущий Иов оплакивает мёртвого. Но что на счёт нас? Как можем мы увидеть пепельную сторону вещей, когда общество решительно создаёт мир торговых центров и развлекательных комплексов, в которых как нас заставляют верить, нет смерти, увечья, болезни, безумия, бедности, вялости или несчастья? Диснейленд означает «нет пеплу».
Вопреки нашей Диснейленд-культуре некоторые мужчины 35-40 лет начинают чувствовать пепел в частном порядке, без ритуала, даже без старейшин. Они начинают замечать как многие из их мечтаний стали пеплом. Юноша в средней школе мечтает, что он будет гонщиком, альпинистом, он будет со многими Мисс Америка, он будет миллионером в тридцать, а в тридцать пять получит Нобелевскую премию в области физики, он будет архитектором и построит самое высокое здание из всех когда-либо существовавших. Он уедет из своего захолустного городка и будет жить в Париже. Он будет иметь потрясающих друзей… и вот, в тридцать пять, все эти мечты — пепел.
В тридцать пять его внутренняя печь тоже начинает вырабатывать пепел. Предыдущие двадцать лет его печь с такой хорошей тягой сжигала всё, что он бросал в неё ночами напролёт, алкогольные вечеринки, сексуальность несдержанность, энтузиазм, безумие, душевные волнения. И вот однажды он замечает, что его печь уже не принимает такие большие куски. Он открывает печную дверцу и пепел падает на пол. Это время для того, чтобы купить маленькую чёрную лопату в хозяйственном магазине и встать на колени. Пепел падает с лопаты на пол, и он может увидеть на нём отпечатки своих подошв.
Роберт Фрост сказал в «Птица-печник«:
И есть вопрос, что он бросает миру:
Что делать, если всё идёт к концу?
Новые диеты, новые поп-певцы, новые авторы — всё пепел к тому времени, когда вам тридцать пять. Когда мне было тридцать восемь я написал эту поэму:
Те широкие взмахи метели, что резко опадают в двух метрах от дома…
Мысль, что ушла так далеко.
Мальчик приходящий из школы домой, и не читающий больше книг;
Сын не звонящий домой.
Мать, положившая скалку и не пекущая больше хлебов.
И жена глядящая на своего мужа на вечеринке, и не чувствующая больше любви.
Энергия покинула вино, и священник упал на выходе из церкви.
Это не станет ближе —
Оно движется назад и руки трогают пустоту, и так останется навсегда.
Отец скорбит о сыне, и не оставляет комнату, где стоит его гроб.
Он отворачивается от жены, и та спит одна.
И море вздымается и опадает всю ночь, и луна движется
в одиночестве сквозь пустые небеса.
Носок ботинка проворачивается
в пыли…
И мужчина в чёрном пальто разворачивается и спускается с холма.
И никто не знает, почему он пришёл или почему развернулся, не дойдя до вершины.
— «Сугробы северного дома» («Snowbanks North of the House»)
Некоторые привычные ошибки, которые мы продолжаем совершать в наших отношениях, производят больше пепла, чем тепла. Часть тридцатипятилетних мужчин говорили мне о нежелании вступать в новые отношения из-за страха, что эти отношения, как и все прошлые, закончатся «в пепле». Но юноши не могут получить достаточно пепла. Образованные наркоманы думают, будто хотят экстаза от связи с их гуру, но на самом деле они могут хотеть пепла. Без кухонного огня, рядом с которым можно посидеть, и Дикаря, чтобы отправить нас к нему, юноша пачкает своё лицо сажей и надеется, что собственная мать не узнает его. Пабло Неруда говорит:
Из всего, что я сделал, всего, что потерял
всего, что получил нежданно,
я могу дать тебе лишь немного в листве, в ржавом железе…
здесь я с вещью, что потеряли звёзды
похож на овощ, один
— из «Брюссель», переведено Р.Б.
Пепел представляет собой огромное уменьшение живого дерева с его гигантской кроной, дающей обильную тень. Распознавание этого уменьшения является необходимым опытом для мужчины за тридцать. Если мужчина не испытывает этого уменьшения внезапно, то будет сохранять свою инфляцию, и продолжать идентифицировать себя со всем, что может летать: своим сексуальным влечением, своим умом, своим отказом от обязательств, своей зависимостью, своим превосходством, своим хладнокровием. Хладнокровие некоторых американских мужчин означает, что они пропустили пепел.
Франклин Рузвельт нашёл свой пепел в полиомиелите; Анвар Садат в тюрьме; Солженицын в ГУЛаге. Некоторые из наших самых ярких писателей — Джон Стейнбек, Уильям Фолкнер, Томас МакГрат, Тилли Олсен, Давид Игнатов, Кеннет Рексроз — нашли свой пепел в бедности Великой Депрессии.
Катабасис и Пепельный путь немного отличаются. Мы можем говорить о том, что мужчина находит катабасис только через падение, бедность, резкое изменение социального статуса; тюрьма — это тоже традиционное место и для катабасиса, и для Пепла. Но мужчина может сохранить свою работу и семью, однако пройти по Пепельному пути, если он знает, что он делает.
Мюррей Стейн в своей книге «В середине жизни. Юнгианский подход» подсказывает, что время, названное мной Временем Пепла, можно рассматривать как поиск трупа. Где-то в нашей прошлой жизни есть мёртвое тело. Это может быть потерянная карьера; это могут быть отношения унесённые рекой; это может быть труп пристыженного мальчика.
После того как Ахилл убил Гектора, его отцу, Приаму, хотелось забрать тело Гектора обратно в Трою для достойных похорон. Приам с помощью Гермеса, «Он в Шапку-Невидимку облачён», ведёт Приама, как пишет Стейн «сквозь ночь незримо мимо линии греков в сердце их лагеря».
Таким образом, мы должны скользить по ночам «сквозь линию», чтобы найти труп. Это пепельная работа. Она требует хитрости и скрытности. Она требует помощи бога.
| ← пред. | 3-7: Обучение Содроганию → |
| ↑ Оглавление | |